А смысл? Корабли российского флота. (Страница 1 из 2)

Не только у нас, хотя вооружение советских кораблей 60-70-х честно для меня какое-то неудачное.

1134 не были такими уж беззащитными - их дальнобойные ЗРК и ПЛРК были универсальными, т.е. могли играть роль эрзац ПКР. Другой вопрос 2х57 или даже 2х76мм на БПК, явно безоружные в смысле артиллерии.

Нужно еще учитывать, что до конца 70-х проблемы западных ПКР не было, Гарпун появился только в 1977г., Экзосет немного раньше.

Общая оценка проекта

Рассматривая корабли проекта 61, можно отметить две принципиальные особенности, отличающие их от всех ра­нее построенных кораблей ВМФ СССР. Первая и самая важная — применение в качестве главной энергетической уста­новки всережимных газовых турбин, а также перспективная схема их компонов­ки. Именно благодаря этому «поющие фрегаты» навсегда останутся этапными кораблями в мировом военном корабле­строении. Другая особенность — приме­нение специально созданных зенитных ракетных комплексов для целей проти­вовоздушной самообороны.

Стоит также упомянуть гармоничность всех тактико-технических элементов ко­рабля, его неплохие мореходные качес­тва, возможность быстрой агрегатной замены главных двигателей, наличие взлетно-посадочной площадки для про­тиволодочного вертолета, большую на­сыщенность оружием и боезапасом, ра­диоэлектронным вооружением.

На этом перечень положительных ха­рактеристик корабля проекта 61 в основ­ном исчерпывается. Конструкторы, огра­ниченные строгими рамками требований руководства флота, создали неплохой корабль нового типа, но при этом им не удалось избежать и ряда недостатков. Дальность плавания оказалась неболь­шой, а зенитно-ракетное вооружение имело достаточно низкие характеристики для 60-х годов, не обеспечивая отра­жение групповых налетов авиации. Эф­фективность противолодочного оружия была снижена из-за наличия малоэффек­тивных гидроакустических станций. Воз­можность базирования корабельного вертолета при штормовых условиях из-за отсутствия вертолетного ангара так­же представлялась спорной. Кроме того, моряки нередко давали негативную оцен­ку 61-му проекту из-за повышенной шумности и отвратительных бытовых усло­вий для экипажа.

На корабле такого ранга впервые были применены и пожароопасные алюминиево-магниевые сплавы, погреба боеза­паса размещались впервые выше ватер­линии и могли быть лишь частично за­топлены через систему орошения. Взрыво- и пожароопасные помещения вплот­ную соседствовали друг с другом, а про­тивопожарная и противовзрывная защи­та отличалась примитивным исполнени­ем. Для аварийного выхода личного со­става не имелось достаточно широких иллюминаторов, да и размещение основ­ных и запасных пунктов командования и управления было, если можно так выра­зиться, вынужденно нерациональным.

Впервые отечественный корабль рас­считывался на динамическое воздейст­вие атомного взрыва и обладал доста­точно высокой остойчивостью, гермети­зацией корпуса и противохимической вентиляцией. Но в реальных условиях современного боя он неминуемо погиб бы в считанные минуты из-за отсутствия какой бы то ни было конструктивной за­щиты. По прогнозам в случае начала Третьей мировой войны время «боевой жизни» для корабля такого класса не превысило бы 5 — 7 минут!

По тактико-техническим характеристи­кам ВПК проекта 61 не уступал своим за­рубежным аналогам, а кое в чем и пре­восходил их. Однако предназначение американских эсминцев и фрегатов было вполне определенным: им предстояло обеспечивать противолодочную и проти­вовоздушную охрану ударных авианосных соединений. Но тут возникает вопрос: для чего же построены наши «поющие фре­гаты»? Они вооружены лишь оружием са­мообороны от воздушного и подводного противника и представляли собой, по сути, неплохие эскортные корабли для трансатлантических конвоев. Но в эпоху «холодной войны» таковые конвои никак не вписывались в советскую военную док­трину, а для охраны каботажного плава­ния корабль был излишне дорог и вели­коват. Ударного оружия корабли «чисто­го» проекта 61 не имели, и на Западе их недаром называли «беззубыми» или «без­оружными красавцами».

Общая оценка проекта
Говоря о «буревестниках», их коман­диры проявляют редкое единодушие в положительной оценке этих кораблей. Все отмечают высокую надежность, управля­емость, мореходность, хорошие бытовые условия. Минимальные отличия между се­рийными кораблями свидетельствуют об оптимальности конструкции. «Одиннад­цать-тридцать пятый», безусловно, являл­ся образцом самой передовой техники своего времени. Перечень примененных на нем новшеств поистине впечатляющ: оригинальная газотурбинная энергоуста­новка, маршевая редукторная приставка, подкильная и буксируемая ГАС, перспек­тивный ЗРК «Оса-М», «длинная рука» для охоты за вражескими атомными субмари­нами — ПЛРК «Метель» и многое другое. «Буревестник» ознаменовал собой не прос­то переход к новому поколению, а судя по продолжающемуся строительству его последователей, — прорыв в новое тыся­челетие. Такое бывает редко.

О несомненной удаче конструкторов говорит следующий факт: не считая вер­толета, «Бдительный» имеет такой же ар­сенал противолодочного вооружения, что и ВПК проектов 1134А и 1134Б, только с меньшим боезапасом. И это при том, что по водоизмещению он в два с лишним раза им уступает, а остальные его харак­теристики в целом — не хуже.

Тридцатилетняя интенсивная эксплуа­тация кораблей без существенных аварий свидетельствует о надежности и живучес­ти их вооружения и механизмов. К при­меру, балтийский «Дружный», которому более 26 лет, остается в строю и выпол­няет все элементы боевой подготовки, хотя при последнем ремонте на его кор­пус пришлось наложить заплаты почти в 40 местах.

В процессе службы кораблей выяви­лись и недостатки. Нарекания вызывала конструкция ПОУКБ: она чрезмерно слож­ная и требует квалифицированного обслу­живания, тогда как эффективность ГАС «Вега» далека от желаемой. Случаи по­ломки и даже потери «тела» БУГАС были, к сожалению, нередки.

Важным минусом стало то, что соб­ственные гидроакустические средства «буревестников» не соответствовали воз­можностям комплекса «Метель». Даль­ность обнаружения ПЛ в мелком море, к каковым относятся Балтийское и Барен­цево, как правило, составляла около 7 — 15 км. В океане, конечно, выше, но все же не настолько, чтобы применять «Ме­тель» на полную дальность. Это можно было делать только по данным, поступав­шим с другого, наводящего корабля. Так «длинная рука» оказалась оружием кол­лективным.

Не слишком удачно выглядит и распо­ложение артиллерии. Поскольку нос ко­рабля был занят главным оружием — про­тиволодочным, артустановкам осталось место только на корме, в наиболее виб­рирующем месте. Это отразилось на ра­боте автоматики и точности стрельбы. Управление артогнем от одной общей станции «Турель» привело к тому, что две башни работают как одна, а это практи­чески исключает возможность одновре­менного ведения огня по нескольким це­лям. К тому же весьма ограниченными были и сектора обстрела, а малый калибр АК-726 не позволял бороться с сильными надводными целями — такими, как фрегат или эсминец, участвовать в огневой под­держке десанта.

Недостатком следует считать слож­ность и длительность перезарядки бое­запаса. Погрузка всех видов оружия на корабли проекта 1135 может выполнять­ся или в базе, или в море при полном штиле, что в условиях военных действий не­реально. Впрочем, это объяснимо: в 60-е годы, когда разрабатывалось оружие, про­блема его передачи на корабль в море еще не была решена.

В заключение следует напомнить, что «Буревестник» задумывался как специали­зированный корабль для борьбы с подвод­ными лодками в составе КПУГ. Вопрос о многоцелевом назначении тогда не ставил­ся. Главной задачей было найти подвод­ную лодку на большом удалении от бере­га, длительно преследовать ее и уничто­жить. Как показал опыт учений и боевых служб, эта цель была достигнута. Поэтому перечисленные недостатки не могут пере­черкнуть положительную оценку корабля в целом — тем более, что многие из них ус­транялись в ходе модернизаций.

Общая оценка проекта

Создание противолодочного крейсера “Москва” стало важным этапом отечественного кораблестроения, открывшим перед Советским военно-морским флотом новые перспективы. Для своего времени это был передовой корабль как по концепции, так и по составу вооружения. Он обладал мощными радиолокационными и гидроакустическими средствами обнаружения, современными ракетными комплексами, самыми совершенными в мире системами радиоэлектронной борьбы и высоким уровнем автоматизации. Наконец, самое главное — крейсер имел весьма эффективное вертолетное вооружение,полностью соответствующее поставленным перед ним задачам. По поисковой производительности “Москва” в несколько раз превосходила ВПК проекта 61, причем ее включение в состав КПУГ в корне меняло систему поиска подводных лодок. Как показала практика, заложенные в проект принципы использования, обслуживания и хранения вертолетов оказались правильными.

Конечно, у крейсера были и недостатки, которые, как это часто бывает, являлись следствием его достоинств. Насыщенность корабля оружием и аппаратурой привела к чрезмерной тесноте жилых помещений — условия его обитаемости не выдерживают никакой критики. Требования командования ВМФ всеми мерами уменьшить водоизмещение вынудили конструкторов прибегать к не самым рациональным решениям — отсюда и недостаточная мореходность, и чрезмерное увлечение пожароопасными алюминиево-магниевыми сплавами, и размещение большинства погребов боезапаса выше ватерлинии, из-за чего последние не могли затапливаться, а лишь орошались специальной противопожарной системой. Кстати, средства пожаротушения вообще оказались явно недостаточными, а входящая в их состав автоматическая система “Карат-М” — неработоспособной.

Слабовато выглядело зенитное вооружение. Если по проекту (с двумя ЗРК “Оса-М”) оно на момент создания могло считаться приемлемым, то после отказа от “Осы” и появления на кораблях вероятного противника противокорабельных ракет способность крейсера обеспечить собственную безопасность от воздушного нападения вызывала сомнения. Эффективность ЗРК “Шторм” и 57-мм артустановок АК-725 оставляла желать лучшего. Конечно, в ходе модернизации “кондоры” можно было дополнительно оснастить шестиствольными артсистемами АК-630 или даже комплексами “Кортик”, но, как мы знаем, на деле этого не произошло. “Москва” и “Ленинград” в процессе службы вообще не претерпели ни одной мало-мальски существенной модернизации.

Если сравнить советские противолодочные крейсера с близкими по назначению иностранными кораблями — такими, как французский крейсер “Жанна д'Арк”, итальянский “Витторио Венето”, японские эсминцы-вертолетоносцы типа “Харуна” и “Сиранэ”, — то превосходство “Москвы” и “Ленинграда” кажется очевидным и бесспорным. Правда, здесь следует оговориться: “Витторио Венето” создавался как универсальный корабль, для которого борьба с советскими ракетными подводными лодками считалась далеко не единственной (и даже не основной) задачей. Еще более многоцелевым был крейсер-вертолетоносец “Жанна д'Арк” — на нем, в частности, имелись кубрики для размещения 700 морских пехотинцев вместе с вооружением и запасами, что превращало этот корабль в весьма эффективный инструмент ведения колониальных войн.

С “Москвой” дело обстоит иначе: она создавалась в рамках господствовавшей в те годы доктрины глобальной ядерной войны для решения единственной задачи — уничтожения американских ПЛАРБ. Как уже упоминалось, в 1960-е годы советский ВМФ начал активно внедрять практику боевых служб — постоянное сопровождение кораблей и соединений вероятного противника. Логика была такова: в военное время приблизиться к авианосной группировке на дальность выстрела или ракетного пуска будет непросто — значит, надо сделать так, чтобы в момент начала войны рядом с неприятелем оказались наши корабли. Теоретически даже устаревший артиллерийский крейсер проекта 68-бис имел неплохие шансы в считанные минуты расправиться с американским атомным авианосцем — разумеется, если открыть огонь первым. Но это — с надводными кораблями. А вот с атомными ракетными субмаринами бороться было сложнее. Если на относительно ограниченной акватории Баренцева моря, откуда предполагался старт баллистических ракет “Поларис”, “Москва” и “Ленинград” еще могли рассчитывать на определенный успех, то на Средиземном море, где на боевом патрулировании постоянно находилась 16-я эскадра американских ПЛАРБ типа “Лафайетт”, ситуация для нас складывалась куда хуже. Держать постоянный контакт сразу с несколькими неприятельскими субмаринами — эта задача для советских ПКР оказалась невыполнимой. И в случае начала третьей мировой войны корабли проекта 1123, скорее всего, погибли бы раньше, чем смогли бы уничтожить противника в глубинах Средиземного моря.

Ну а для решения других задач (например, выступить в роли десантно-штурмо-вого корабля, как “Жанна д'Арк”) “Москва” была абсолютно непригодна. Военно-морская доктрина 1960-х годов полностью игнорировала возможность локальных конфликтов, какие произошли впоследствии на Фолклендах, в Косово или в Абхазии.

И тем не менее, почти тридцатилетняя служба “Москвы” и “Ленинграда” принесла отечественному флоту огромную пользу. На этих кораблях отрабатывались новая техника и новая тактика, на них моряки и авиаторы приобретали бесценный опыт. Именно “Москва” и “Ленинград” стали первыми советскими боевыми кораблями, заслужившими уважительную оценку со стороны наших противников в годы “холодной войны”. Наконец, именно с них начался нелегкий путь к признанию палубной авиации, без которой создание сбалансированного флота сегодня выглядит просто немыслимым.

В общем бритам повезло, что у аргентинцев не было полка Ту-16 с ПКР КСР-5 и Су-24 с Х-25,28.